"Ад твоими глазами" [Оливия, Буканьер]

Название: «Ад твоими глазами»
Автор: Лира *Эдмон Дантесович Пушкин* Склепова
Фендом: Full Metal alchemist
Жанр: Смарм наверно
Рейтинг: G
Пейринг: нет
Размер: мини
Разрешение: вместе с шапкой, с разрешения
Посвящение: ­Red Narcissa
Персонажи:
-Оливия Мира Армстронг;
-Буканьер.
Описание: Как дается возможность выжить даже в Ишварском пекле, если рядом есть кто-то, на чье плечо можно опереться и чей автомат всегда прикроет твою спину, пока нужно вести за собой всю армию.
От Автора: надеюсь, вам понравится фанфик, я очень старалась его написать^^

"АД ТВОИМИ ГЛАЗАМИ"
«И слыша каблучки по коридору
Ее, ушедшей в предрассветный дым,
Внезапно понимаешь то что дорог
Ей был за то, что не был дорогим».

Даже в предрассветном тумане старший лейтенант Буканьер смог увидеть, что генерал-майор Армстронг не спит, а, обняв колени, сидит на окраине лагеря. Не торопясь, он подошел к ней.
-Садитесь, старший лейтенант, - предложила она, услышав его тяжелые шаги.
-Скоро дадут сигнал к наступлению, а вы до сих пор не ложились.
Генерал опять не спала всю ночь. Если засыпаешь здесь, в Ишваре, то снится все то же – война, как будто бесконечный ад: днем изнашивает тело, ночью - душу. Только засыпая можно было немного послушать тишину, несколько минут не слышать стрельбы и взрывов, а, заснув, погрузиться в это еще раз.
-Я не могу заснуть.
-Вы думаете о войне? – немного помолчав, спросил он.
-Буканьер, я существую в условиях войны, думаете, мне еще хочется думать об этом?
-Неужто вам совсем не страшно?
-Буканьер, - она повернулась к нему. – Не боятся войны только дураки и сумасшедшие. Я, по-твоему, кто из этих двоих?
Буканьер покачал головой. Он и сам не знал, какой ответ хотел получить от генерал-майора. «Буканьер, мне так страшно! Каждый день я надеюсь, что война закончится» - такой ответ был не в духе генерала. Она каждый день твердой рукой делала то же, что и каждый солдат: убивала, следуя приказу: «Уничтожить Ишвар!»
-Скоро все закончится, - сказал Буканьер.
-От Ишвара так мало осталось, – то ли с легкой грустью, то ли с неудержимым холодом ответила она. - Когда мы приехали сюда, я подумала, что не будет той бойни, которая уже произошла, что, может быть, люди получат шанс выжить. Старший лейтенант, закон «выживает сильнейший» действует не только в горах Бригса. Это закон, на котором строится мир.
Буканьер понял, о чем думала генерал-майор день за днем, отдавая приказы, за неисполнение которых она своими руками готова была расстрелять любого. Слишком высока была ставка на этой игре в войну – цена собственной жизни каждый день была поставлена на кон. Только рука генерал-майора Армстронга ни разу не дрогнула и не сорвалась с фамильной сабли, когда речь шла о том, чтобы уничтожить весь Ишвар ради будущего страны. Никто не знал, что творилось у нее в душе, когда она вечером стирала кровь с лезвия сабли и думала о тех, кто сегодня заплатил этой кровью. Утром все начиналось заново – с рассветом песок Ишвара смешивался с кровью, жизнь - со смертью, война - с адом. Живое сердце было даже у самой северной стены Бригса.
Последние два часа перед рассветом, перед еще одним боем, время казалось маленькой вечностью. Оливия поежилась – она замерзла, просидев здесь всю ночь. Буканьер хотел накинуть на нее плащ, но, дернув плечами, она отодвинула от себя его руки.
-Здесь не так холодно, как в Бригсе, - сказала она, поднимаясь с земли.
-Как вы думаете, что будет потом с Ишваром? – посмотрев на нее, спросил Буканьер.

-После войны, - она замолчала, рассыпая ишварский песок носком сапога, подобно бригсовому снегу. – Ничто не изменится, - продолжала Оливия, - Ишвар – уже мертвая земля. Сам знаешь, не сегодня-завтра все закончится. Сюда больше никто никогда не захочет возвращаться, – генерал-майор тихо добавила, - и я тоже.
Оливия вздохнула – Ишвар стал для нее свом адом. Чем ближе был конец войны, тем сильнее сдавали силы, тем больше хотелось опустить руки. Никто не мог выдержать это песчаное кладбище, где засыпанные песком, лежали трупы. Генерал-майор Армстронг как могла, поддерживала боевой дух армии, обещая застрелить каждого, кто сдастся, кто хоть на шаг отступится. И никто не отступал. Оливия была права в одном: «Выживает сильнейший». Сейчас, спотыкаясь в песке под палящим солнцем, нужно было доказать одно: каждый из них – сильнейший, каждый из них достоин выжить. В ее голове все звучали слова старшего лейтенанта: «Скоро все закончится». Вначале она и сама так думала. Скоро. В середине Ишварской кампании ей казалось, что она не доживет до конца, и сейчас, когда осталось не больше нескольких дней, это непонятное чувство вновь вернулось к Оливии.
-Генерал-майор Армстронг, - напомнил о себе Буканьер.
-Скоро все закончится? – тихо повторила она. – Пройти весь Ишвар, получить повышение, стать героем среди таких же ублюдков, которые, не дрогнув, убивают людей ни разу не державших в руках оружие. Здесь, кроме людец с автоматами, мы убиваем тех, кто даже не знает, что такое оружие. Цинично, правда? Буканьер, на этом цинизме стоит вся Аместрийская армия. Буканьер, разве это война, когда нет защиты, есть только нападение, жертвы, смерть?
Нельзя было больше убивать тех, кто стоял против тебя без оружия в руках, но и идти против командования тоже было нельзя. Если Оливия поклялась однажды, что сделает все, ради будущего своей страны, то даже сейчас, когда трупы невинных людей лежат под ногами, она не откажется от своих слов. Ее слово – слово чести, через это слово она не могла перешагнуть, даже когда здравый смысл диктовал ей другое. Оливия устала от войны. То, что было в ней самой, путалось с приказами командования. Каждый день она засыпала с мыслью о том, что, проснувшись, Ишвар окажется ничем иным, как ночным кошмаром, но все это преследовало ее наяву.
-Мы даже сможем гордиться собой: вы станете капитаном, я – генерал-лейтенантом, мы сможем оттереть кровь с оружия, песок - от подошвы сапог. Но разве так можно забыть Ишвар? Нет, Буканьер, так не забывают. Хватит, - остановила она себя, когда поняла, что и так сказала слишком много из того, что не следовало.
Оливия не знала, что с ней происходит – слишком много изменила эта война.
-Буканьер, скоро дадут сигнал к наступлению, - она говорила так, будто разговор, который только что произошел между ними, не имел никакого значения. – Оставьте меня.
Он развернулся, чтобы уйти.
-Старший лейтенант, - не оборачиваясь, остановила его Оливия, - обещайте, что сегодня будете беспрекословно подчиняться моим приказам, какими бы они не были.
-Обещаю, - после некоторого раздумья ответил он.

Предрассветный туман быстро окутал фигуру Оливии, скрыв ее от глаз Буканьера. Он уже не видел того, как Оливия, положив руки на рукоятку фамильной сабли, подняв голову навстречу солнцу, встречала рассвет, встречала новый бой.
Съев на завтрак что-то невразумительное, каждый считал минуты до наступления. Час. Всего час. Но для каждого целая вечность, которая закончится в адовом пламени. Буканьер еще раз столкнулся с генерал-майором - он хотел пройти мимо нее, отдав честь.
-Буканьер, - Оливия остановила его.
Он остановился, посмотрев на ее хладнокровное лицо, на котором спасительным светом горели живые глаза. Живое сердце, живые глаза, железный разум, который подавлял все живое в ней, подавлял даже ее саму. Здесь, на войне, можно было выжить только железно стоя на ногах, подчиняясь железному разуму, который диктовал, куда направить железное оружие. Оливия еле заметно подала Буканьеру знак, чтобы он шел за ней.
Буканьер встал напротив Оливии, когда они отошли на достаточное расстояние. Она стояла, облокотившись спиной о стену, и смотрела на готовившееся в лагере наступление через плечо старшего лейтенанта. Переведя на него взгляд, она грустно усмехнулась.
- Что-то не так, генерал-майор? – спросил Буканьер.
Она продолжала молча смотреть на него, теребя прядь волос, выбитую ветром. Светлый локон послушно закручивался, как будто в спасительную веревку, от движений ее изящных пальцев. Ее загоревшее в Ишваре лицо казалось удивительно белым в первых солнечных лучах.
-Старший лейтенант Буканьер, - в ее глазах потух живой огонек, что-то сделало ее взгляд стальным, она говорила не торопясь, делая паузы, давая ему время задуматься о ее словах, - Что для вас значит эта война?
Буканьер задумался, но генерал дала ему понять, что этот вопрос должен остаться без ответа. Что для него война? Он знал, о чем думает Оливия. Каждый из них пообещал защищать свою страну даже ценой своей жизни. Каждый день, заставляя себя убивать, каждый из них вступал в маленькую войну сам с собой, так же как Ишвар был государством внутри государства. Только сила ее слова, только ее четкий приказ мог обеспечить им победу в военной кампании. Генерал-майор Армстронг никогда не рассматривала вариант поражения своей армии. Отдавая приказ, она точно знала, что он будет выполнен немедленно и дословно. Каждый знал, что за неповиновение ее приказам конец один – смерть. У Оливии не было других идей на этот счет. Будущее страны не могло строиться иначе: неисполнение приказов приравнивалось к предательству.
«Что я могу сделать для будущего страны, не потеряв себя? - спрашивала она себя. Война скоро закончится, но что изменится потом, когда над Аместрисом опять будет яснее небо?» Где-то вдали прогремел взрыв, заволакивая небо густым дымом.
-Там взрыв, кажется, - сказал Буканьер, всматриваясь вдаль.
-Так и есть, - сказала Оливия. Она встала рядом со старшим лейтенантом и посмотрела туда, откуда шел дым.

-Вы не пойдете? – спросил он.
-Много чести, - пренебрежительно заметила Оливия.
Она немного притихла после того, как ее брат Алекс был отправлен домой. Когда эта история отбросила тень на ее репутацию, пришлось немного отступиться от своих принципов. Происшествие с братом вывело ее из состояния равновесия. Когда Алекс был рядом с ней, где-то среди остальных солдат, Оливия думала, что на свете может случиться только одна страшная вещь: родители получат похоронный листок на оба имени – ее и брата. Когда она осталась одна, даже собственная жизнь сильно обесценилась. Оливия расценивала это как предательство, бегство, дезертирство, похоронный листок на имя Алекса нашел своего главного адресата – ее душу.
-Генерал-майор Армстронг, вам письмо из дома, - однажды сказал Буканьер, протянув ей конверт.
-Не двигайтесь, - мгновенно среагировала Оливия, рассмотрев на конверте знакомый почерк. – Отойдите назад. Держите конверт на расстоянии вытянутой руки.
Буканьер выполнил все ее распоряжения, Оливия, не торопясь, дотянулась до пистолета.
-Запомните, старший лейтенант. - Оливия сделала несколько выстрелов, при этом, так проговаривая слова, что они, подобно приказу, отдавались в голове Буканьера, - покойники не пишут письма!
Посмотрев на конверт, Буканьер увидел, что пробоины от пуль составили фамильный герб Армстронгов.
-Буканьер, - оторвавшись от своих мыслей, обратилась к нему Оливия. Она замолчала, будто не хотела договаривать фразу, - нас ждет последнее сражение. Этот бой может стать последним для каждого из нас. Сколько бездыханных тел аместрийских солдат сегодня унесут с поля боя?
Буканьеру сделалось не по себе: Оливия будто прощалась с ним. Он, как и каждый из солдат понимал, что каждый бой может стать для него последним. И для нее тоже. Но когда до атаки оставалось не более получаса, думать об этом было мучительно страшно.
-Нам еще воздастся за эту бойню, - Оливия положила руку на рукоятку сабли. – Старший лейтенант Буканьер, следуйте за мной, - она добавила, - это приказ.
-Разрешите исполнять, - Буканьер отдал ей честь. Оливия едва заметно кивнула ему.
Да, он был готов идти за ней. Оливия дала ему возможность убедиться в том, что здесь можно выжить, дословно выполняя ее приказы. Она была уверена в каждом своем слове, которым могла уничтожить любую армию. Буканьер посмотрел вслед Оливии. Солнце играло на ее сабле, когда фамильное оружие, стукнувшись при ходьбе ей о бедро, легонько качнувшись, попадало под яркие лучи.
-Старший лейтенант Буканьер, вы обещали следовать за мной, - обернувшись, с горечью сказала она.
Не сказав ни слова, он пошел за ней, заметив, как увязают каблучки ее сапог в кровавом песке.
Все началось заново - они снова спустились на самое дно ада, где, спотыкаясь о мертвые тела, они шли к тому дню, где жизнь не будет засыпана песком и залита кровью.
Оборачиваясь на каждый взрыв, каждый выстрел, Буканьер ни на минуту не терял из вида генерал-лейтенанта. Оливия закрыла лицо руками: взрыв прогремел рядом, осколки, перемешанные со стеклом, больно ударили по открытым участкам тела, оставив ссадины на ее ладонях. Кровь немедленно окропила горячую землю, оставляя след и на манжетах кителя, и на носках сапог. Сжав зубы, Оливия стерла с лица капли крови. Фигура генерала осветилась адским пламенем Ишвара. Под свинцовым небом, где тяжелые тучи смешивались с порохом и дымом, недобрым огнем горели ее ясно-голубые глаза.

-В атаку, - крикнула она, - уничтожить Ишвар!
Весь ее гнев и ярость вылились в этих словах. В ее глазах каждый мог прочитать: «Я не повторяю приказов. Каждого, кто сейчас не приступит к его выполнению, я убью сама». Она наискось махнула саблей, рассекая сухой, пропитанный смертью ишварский воздух.
Ишвар будет уничтожен. Сегодня. Сейчас. Это были последние часы Ишвара. Сейчас, на секунду закрыв глаза, открыть их можно было совсем в другом месте: где нет ничего, кроме песка и изувеченных трупов. От каждого движения руки Оливии, с зажатой в ней саблей, замертво падали люди. Выпрямив спину подобно победителю, она опустила саблю, позволяя только что пущенной крови, медленно стечь по лезвию. Осмотрев поле боя, она вновь вскинула фамильное оружие, как и всякий раз, когда нужно было пролить кровь во имя страны. Бой продолжался. В неестественных позах люди падали на землю, пораженные острием сабли или пулей автомата, вскинутого на плечо старшего лейтенанта Буканьера. Так, минута за минутой, выстрел за выстрелом, удар за ударом, они приближали долгожданную победу. Там, где в сердце было место войне, не осталось места для человеческих чувств.
Оливия создавала идеальную бригсовую армию, чтобы сейчас они могли показать, что каждый из них идеальный военный, идеальная машина для убийств, без эмоций, без желаний, но с чувством долга перед своей страной. Нельзя было без восхищения смотреть на генерал-майора, как, сжав рукоять сабли, она вела за собой армию. Ряд выстрелов прогремел рядом с ней. Когда она увидела Буканьера, чья автоматная очередь достигла цели, на губах Оливии мелькнуло некое подобие одобрительной улыбки.
«Скоро конец, да, Буканьер?», - думала она, убирая со лба спутанные волосы. – «Мы по локоть в крови, по пояс все завалено трупами, мы на самом дне ада, ниже нам просто не упасть. Разве это достойный конец?» Оливия стерла навернувшиеся от попавшего в глаза песка слезы.
-Старший лейтенант Буканьер, - она смогла перехватить его на несколько слов, - приказ такой: уничтожить здесь все до того, как пойдет дождь, – она посмотрела на свинцовые тучи, в которых прятался идущий с земли дым, - здесь мы не сможем пройти, все размоет к чертовой матери!
В один момент Оливия забрала у него автомат, сделав несколько точных выстрелов. После каждого выстрела чье-то тело тяжело падало на землю.
-Исполняйте, - Оливия впихнула автомат обратно в руки старшего лейтенанта.
«Вы как всегда правы, генерал. Армия Аместриса очень цинична, победить можно только так…. Уничтожить все до дождя, будет исполнено, генерал-майор Армстронг» - в голове Буканьера до сих пор звучал ее холодный, решительный голос. – «Ишвар будет уничтожен, - говорил он себе, - будет. Так приказала генерал-майор». Рядом выстрелов он отправил на тот свет еще нескольких человек. Они – живой щит Аместриса. И он. И даже она, так же легко отдававшая приказы об уничтожении, как раскидывала бригсовый снег носками сапог.
На минуту все затихло. Можно было услышать только свое собственное тяжелое дыхание и стук сердца, удары которого напоминали о только что затихших взрывах. Что последует за этой пугающей тишиной? Раскат грома готов был разорвать свинцовое небо, и дождь охладит их горячие головы и нагретые до предела стальные сердца. Сколько еще можно было идти, не спотыкаясь в песке, сколько еще можно было стрелять не промахиваясь? Все они живые люди, даже если держали свои души под властью железного разума. Сколько еще могло это продолжаться? Хватит ли у них сил самим выбраться из этого ада?
Сейчас, зажав в руках оружие, каждый стоял на краю пропасти, в которую можно было либо провалиться, либо протоптать кровавую дорожку обратно, к тому месту, откуда пришел, вернуться туда, но уже прошедшим ад. Ветер ненадолго утих. Песок больше не врезался в ладони, оставляя кровавые ссадины, осколки снарядов не оставляли засечки на сапогах.

Оливия растеряно провела глазами по линии горизонта: как только затихли звуки выстрелов и взрывов, стало не хватать чего-то привычного, того, что было рядом почти двадцать четыре часа в сутки. Оливия было подняла саблю, но тут же опустила, на всякий случай крепче сжимая рукоять. Она ждала нового взрыва, который разорвет на части эту мертвую тишину.
И взрыв был.
Закрыв весь Ишвар дымом и пеплом, известил о продолжении атаки. Серия выстрелов. И опять взрыв. Буканьер повернулся спиной к эпицентру взрыва, так, чтобы осколки не задели ничего, кроме спины. Он пытался найти Оливию, но в кромешном дыму не было видно ничего, кроме бесконечно серой тьмы. Поднявшийся ветер вновь кидал в лицо острый песок и осколки взорвавшихся снарядов, закладывал уши. Но нельзя было не услышать раздавшийся где-то за спиной выстрел. Буканьеру показалось, что он слышал генерал-майора. Когда дым немного рассеялся, он смог осмотреться вокруг. Война продолжалась. Где-то продолжали бездыханно падать люди, где-то еще боролись со смертью, но, увы, были обречены. Он, наконец, смог увидеть ее. Оливия стояла на одном колене, пытаясь подняться, левой рукой опираясь на саблю, а правой зажимая левое плечо.
-Генерал-майор Армстронг, - крикнул он.
Оливия обернулась, услышав его голос. Она поднялась на ноги, но при этом сабля безвольно выпала из ее руки. Оливия было наклонилась, чтобы поднять оружие, но, видимо, боль пронзила ее плечо, и она опять упала на колени. Следующая попытка генерала подняться окончилась тем, что старший лейтенант полностью повалил ее на землю.
-Что вы делаете, Буканьер? – Оливия пыталась освободиться от его рук.
-Смерть от ранения в плечо наступает в течение 90 секунд, - вкрадчиво напомнил он.
Судя по всему, Оливию задело тем выстрелом, который он слышал. Рукав кителя уже успел пропитаться ее кровью, которая, не останавливаясь, продолжала заливать синюю ткань униформы, стекала на землю, окропляя песок. Буканьер осторожно убрал прядь волос, видимо ветром попавшую на рану. Все это доставило неприятную боль Оливии. Ее лицо побледнело, она то ли тихо вскрикнула, то ли тяжело вздохнула.
-Оставьте это, Буканьер, - она дернула плечом, но голова уже начинала кружиться. Она замолчала, но потом тихо добавила, - это мой приказ

Буканьер покачал головой. Генералу нужна была помощь, и он выполнит перед ней долг, даже если для этого придется ослушаться ее приказа. Он расстегнул ее китель, стараясь как можно аккуратнее убрать ткань с продолжающей кровоточить раны. Когда китель удалось снять, пытаясь прекратить ее попытки подняться, он сел ей на ноги, немного выше колен.
-Буканьер, - ее голос становился слабее, - вы обещали выполнить любой мой приказ, каким бы он не был. Продолжайте бой.
«Простите, генерал-майор, вы еще нужны нам», - думал Буканьер, зажимая ей артерию под ключицей. Рана уже не кровоточила так сильно. Оливия почувствовала, как рука начинает неметь под сильными руками старшего лейтенанта, ноги тоже начинали неметь. Если бы Буканьер встал с нее – она была бы очень благодарна ему за это. Он знал, что она сразу же предпримет попытку подняться, а этого он допустить никак не мог.
-Закон Бригса, - он едва мог заметить движение ее губ при этих словах, - выживает сильнейший. Очевидно, я все это делала зря. Значит таков мой конец. Старший лейтенант Буканьер….
Она не успела договорить - перед глазами потемнело, и Оливия потеряла сознание.
Оливия отвлекала Буканьера тем, что начинала прощаться с ним. Ему хотелось заставить ее замолчать. Это не был конец генерала - она должна была еще многое сделать. Буканьер вымыл руки из фляжки, смыл кровь с плеча вокруг ее раны. Оливия пришла в себя. Она дернула ногами, пытаясь скинуть с себя Буканьера, но он хорошо сидел, и ее движения не принесли ровным счетом ничего.
-Будет больно, - предупредил Буканьер, сделав пару выстрелов, чтобы нагреть ствол пистолета.
-Буканьер, этих выстрелов вам может не хватить, чтобы спасти свою жизнь, - Оливия повернула голову на другой бок, чтобы не видеть то, что сейчас будет делать Буканьер.
Он знал, какую нечеловеческую боль сейчас доставит ей и, чтобы не сделать хуже, Буканьер зажал оба ее запястья в своей руке, прижимая ей к телу. Правой рукой он резким движением прижег край ее раны нагретым стволом пистолета. Оливия закусила губу, чтобы не закричать, но боль была нечеловеческая, от чего ее лицо сильно побледнело. Когда рана была обработана, беспокойство чуть спало, и Буканьер перевязал ее плечо чистым платком.
-Постарайтесь не двигать рукой, кровотечение может открыться, - предупредил Буканьер.
-Вы с ума сошли, старший лейтенант! – возмутилась Оливия, - как я, по-вашему, могу не двигать рукой во время сражения?!
Буканьер покачал головой. В ответ на ее слова он несколькими движениями порвал свой китель на длинные полоски, предварительно оторвав от него пагоны, и убрав их в карман. Крепко примотав ей руку к груди, Буканьер еще раз посмотрел в ее полные решимости голубые глаза.
-Я генерал, Буканьер, - напомнила она, - мне достаточно и одной руки, чтобы одержать победу в этой войне.
Он, наконец, встал с нее, помог ей подняться с земли. Оливия приготовилась уйти, но, остановившись, сказала:
-Запомните, старший лейтенант, я не люблю долго быть в долгу, так что в ваших интересах выжить, иначе я не смогу вернуть вам долг. Закончите с этим как можно скорее.
-Разрешите исполнять, генерал-майор Армстронг, - он отдал ей честь, позволяя уйти.
Еще раз Буканьер взглянул на залитый ее кровью песок, и продолжил бой, стараясь дословно выполнить ее приказ: закончить здесь все как можно скорее, до дождя. Сегодня он больше даже издали не видел Оливию, одной рукой принимавшей на себя все удары, так же точно отнимавшей человеческие жизни. Он знал, что в равной мере с ней виновен за Ишвар, виновен за эту бессмысленную бойню, которой, казалось, не было конца. Она тоже не видела Буканьера, не знала о том, чем для него закончится этот бой, как он поплатится за этот ад. Когда в ее поле зрения осталась только синяя форма аместрийских солдат, зажимая окровавленную саблю, она поняла: это конец. Это была их победа в войне, но ад еще не закончился. Острая боль пронзила больное плечо.
-Успели, - прошептала она, падая на колени, - кажется дождь.
Подставив лицо тяжелым каплям, она позволила дождю смыть кровь с ее рук, грех с ее тела.

Когда Оливия проснулась, она ощутила кончиками пальцев прохладный воздух. Это было хорошо, значит это уже не Ишвар, где прохладно было только ночью, когда остывал горячий песок. Она сощурила глаза от упавших лучей солнца, ее губы дрогнули в попытке улыбнуться. Первым делом Оливия пошевелила пальцами левой руки. Теперь ее плечо было перевязано белыми, в тон больничным простыням, на которых она проснулась, стерильными бинтами, а не лоскутами Буканьерского кителя, как она это помнила. Платок капитана лежал на тумбочке, такой же кипильно белый. Выходит, рана не открылась, и капитан зря переживал за нее.
-Буканьер, - выдохнула она.
-Вот и вы проснулись! – радостно заключил врач, проходя к ней в палату. – Что же вы так себя не бережете? С такой раной и на поле боя? – он удручающе покачал головой – Если бы ваш подчиненный так крепко не перевязал вам руку, крови вылилось бы столько, что мы не смогли бы вас спасти.
-Вот как, - грустно заключила Оливия. Очевидно она все же не подрасчитала свои силы, и рана все же открылась, уже после того, как она упала на песок.
-Еще вчера мы не могли сбить вашу температуру за 40, но сегодня вы выглядите намного лучше, - сказал врач, протягивая ей градусник. – Все же не стоило так напрягать свое тело.
«Буканьер, - подумала Оливия, - ты опять полез не в свое дело, ослушался моего приказа». У Оливии появилось какое-то неприятное ощущение: с капитаном что-то случилось. Если бы с ним все было в порядке, он обязательно был здесь, с ней.
-Буканьер, - еле слышно произнесла она, собираясь с мыслями. – Могу я увидеть его?
-Конечно, он уже несколько раз спрашивал о вас….
«Дурак», - про себя заметила Оливия. Она решила, что раз он уже спрашивал о ней, то капитан более или менее в порядке.
-…После завтрака можете навестить его. Старайтесь не напрягать руку, - напомнил врач.

Поставив недопитый стакан чая на тумбочку, Оливия встала с постели. По-больничному накинув китель на плечи, она хотела как можно скорее увидеть Буканьера. После того, как она видела его последний раз, крепко сжимающего ее руки, ощущение, что с ним что-то случилось, не покидало ее. Боль в плече постоянно напоминала о себе, отдаваясь слабостью во всем теле, но, вспоминая, какую боль доставил ей Буканьер, желая спасти ее, понимала, что эту боль она с легкостью перенесет. Оливия могла доверить все сильным рукам старшего лейтенанта. Тогда, на поле боя, она ощутила невероятное спокойствие только оттого, что он был рядом с ней.
Буканьер лежал в постели, до плеч накрытый одеялом. В его палате пахло спиртом, старший лейтенант был очень бледен, но, увидев его, Оливия облегченно вздохнула. Буканьер смотрел в окно и не сразу заметил Оливию. Потом, не торопясь, перевел взгляд на нее. Она присела на край стула рядом с кроватью.
-Старший лейтенант Буканьер, - Оливия дернула плечами, поправив китель. Почувствовав острую боль в плече, она побледнела.
-Генерал-майор Армстронг, - воскликнул он, приподнимаясь на лопатках, - как ваша рука?
-Нормально, - соврала она, хотя постоянная колющая боль не оставляла ее плечо. Оливия положила ему на тумбочку платок, рядом с погонами, которые он оторвал от кителя, чтобы перевязать ей руку.
– Спасибо, - добавила она, - старший лейтенант, мы дошли до конца. Ишвар уничтожен. Такая странная победа в этой войне, правда? Мы так долго желали этого, так долго к этому шли, а когда война, взрывы и выстрелы остались где-то за спиной….
Оливия не смогла договорить. Она встряхнула головой, отгоняя от себя мрачные мысли.
-Ишвар кончился, - тихо повторил Буканьер, - но как скоро взрывы и выстрелы затихнут у нас в голове?
Оливия не знала, что ответить ему на это. Несмотря на то, что сейчас они думали об одном и том же, как вместе с Ишваром похоронить доставляющие боль воспоминания о нем, говорить об этом было невозможно.
-Старший лейтенант, - она попыталась сменить тему. – Получите новый китель и пришейте к нему погоны, - Оливия провела рукой по краю тумбочки, легонько задев лейтенантские знаки отличия.
Для Оливии сейчас было слишком важно вернуть армии боевой настрой, она сама была готова своим примером продемонстрировать боевую мощь, показать, что ее армия прямо сейчас, если так нужно, готова вернуться на поле боя. Сейчас для нее было важно, что бы тот, с кем она прошла весь Ишвар, от начала до конца, полностью разделял ее настроения, тогда она одна готова будет выйти против целой армии, зная, что есть старший лейтенант, который поддержит все, что бы она не сделала. Буканьер и без ее слов, без ее взгляда, был бы где-то рядом, если она решит пойти в атаку против всей армии.
-Мне дают звание капитана, - сказал он, оставаясь внешне спокойным.
-Капитан, - беззвучно повторила Оливия. Ее глаза блеснули живым огоньком. Оливия выпрямила спину и, отдавая ему честь, по-военному распорядилась, - капитан Буканьер, с сегодняшнего дня вы поступаете под мое командование!
-Так точно, генерал-лейтенант Армстронг! – так же по-военному ответил он, называя Оливию тем званием, к получению которого она была представлена.
Оливия недобро посмотрела на него так, что новоиспеченный капитан понял – что-то не так.
-Капитан Буканьер, - Оливия чуть повысила голос, из тени продолжая смотреть ему прямо в глаза. Делая паузу после каждого слова, она добивалась того, чтобы каждая часть ее фразы осталась у него в голове так же, как остался каждый день Ишвара. – Почему Вы не отдаете честь старшему по званию?
Он молчал. Буканьер чувствовал себя в чем-то виноватым перед ней: он нарушил ее армейский порядок. «Простите, генерал лейтенант, но этот ваш приказ я сейчас выполнить не смогу», - думал он, но, сделав над собой усилие, смог посмотреть в ее горящие глаза. Он оттолкнулся левой рукой, садясь на постели, показывая ей, что не позволяет ему выполнить, как он обещал, каждый приказ генерала.

Оливия смотрела на капитана, ожидая, что тот отдаст ей честь, как это было положено, но жеста, такого знакомого и привычного не было. Оливия смотрела на Буканьера, несколько раз пройдясь взглядом по его телу. Она поняла, что не так…. Рука…. У Буканьера не было правой руки…
.Буканьер не мог поверить в то, что сейчас происходило с женщиной, обычно так хорошо и железно владеющей собой. Оливия побледнела. Конечно, можно было списать это на боль в плече, но это было не так. Глаза ее то ли от испуга, то ли от шока, расширились, губы дрогнули, после чего она все же смогла выговорить:
-Что… с рукой? – Оливии так и не удалось унять дрожь в пальцах рук.
Как сейчас было не опозориться перед ней, сказав, что оставил руку на поле боя, где-то, где еще гремели взрывы и выстрелы.
-Оторвало снарядом, - сдержанно ответил он. Буканьер внимательно следил за тем, как изменилось лицо Оливии.
-Буканьер, - она не выдержала, прижимая ладони к лицу.
Буканьер, взяв ее за запястья, хотел убрать ее руки. Нельзя было допустить, чтобы ранение Оливии опять открылось, чего она, постоянно напрягая руку, видимо, добивалась. На этот раз она легко скинула его руку со своих. Как же так? Сейчас он не мог остановить ее отчаянье той самой рукой, которую покрыла ее горячая кровь, когда он зажимал ее рану.
-Буканьер, - еще раз повторила она. Ее руки все еще дрожали, но лицо уже приобрело былую решимость.
-Генерал-лейтенант, - начал было он. Оливия подняла на него глаза, надеясь, что он скажет что-то еще, но слова застряли у него в горле. Буканьер покачал головой.
Оливия опустила взгляд, тень от ресниц тяжело упала ей на лицо. Этот разговор с капитаном вымотал ее не меньше, чем недели Ишвара. Она столько раз видела изувеченные, изуродованные тела, некоторые из которых были созданы ее руками, но эти тела не носили имени. Но сейчас смотреть, как капитан сидел, опираясь одной рукой на постель, было невозможно. Да, это была война, но, даже понимая это, Оливия не могла смотреть, как задевает близких ей людей. Она воевала не только во имя своей страны. «Будь проклят Ишвар!», - про себя решила она. Оливия неудачно повернулась и ее китель упал на стул, обнажая плечи и кровь, выступающую на бинтах. Оливия как можно скорее, пока не заметил Буканьер, прикрыла плечо рукой, а другой рукой накинула китель обратно.
-Генерал-лейтенант Армстронг, - посмотрев на нее, повторил Буканьер. Он сделал паузу, после которой все же договорил, - мне очень жаль.
Левая рука Оливии безвольно опустилась. Она резко поднялась со стула, и, больше не сказав ни слова, вышла.
Оливия шла по коридору, зажав плечо. Она чувствовала, как становится теплее от собственной крови, стекающей по руке из открытой раны. «Почему же так больно?» - она остановилась, прислонившись спиной к стене. Перед глазами все плыло, Оливия из последних сил как можно сильнее сдавила себе руку, чтобы от полученной боли вернуться в сознание. Дойдя до палаты, она упала на постель. Оливия лежала, глядя в одну точку, и слезы навернулись на глаза, но она могла сдержать себя. То ли плечо действительно болело так сильно, то ли разговор с капитаном на самом деле стоил целого Ишвара.