Фанфик "Мир над Пропастью"

Автор: Akina Tanuki
Назвние: Мир над Пропастью
Фендом: Fullmetal Alchemist
Жанр: ангст
Пейринги: Эд/Винри
Дисклеймер: все герои принадлежат Аракаве-сан
Саммари: идея в том, что со временем жизнь становилась только хуже и хуже, несмотря на то что Эд постоянно обещал и себе, и всем окружающим, что скоро "все закончится". На втором отрывке становится ясно, что тело Ала вернуть нельзя, и что осталось ему недолго. Через три месяца он окончательно исчезает, разрушая мир Эда и в то же время создавая основу для нового.
Размещение: сколько угодно, с указанием автора
От автора: написано в бреду, ночью. В 2:30 ночи, если быть точным. Написано, потому что резко захотелось что-то написать. Делайте выводы, господа...

- Страшно? – с улыбкой спросил кто-то, чьего лица толком невозможно было разглядеть.
- Ничего подобного!.. – тут же возмутился чей-то высокий голосок, который прервался, как только смотреть вниз снова стало страшно. – Зачем ты вообще меня сюда привел? – попыталась сменить тему девочка.
- Да ну тебя, тут же так здорово! – Эдвард оторвал руки от холодного камня и казалось, что он вот-вот упадет. Но он преспокойно стоял на подоконнике и смотрел на людей, которые заходили в церковь и указывали на маленького мальчика, который неизвестно зачем забрался на такую высоту, а теперь, вроде бы, собирался спрыгнуть вниз. А он все улыбался и смеялся им в ответ.
- Эд, на тебя люди смотрят.
- Подумаешь!
- Мне надоело, - более настойчиво пояснила Винри, борясь с тошнотой и со страхом, что Эдвард сейчас действительно упадет. – Пошли домой.
Кажется, на этот раз до Эда дошло. Парень послушно слез с подоконника и, обогнав Винри, понесся вниз по лестнице, крича какие-то детские обидные слова, которые вовсе не были направлены на то, чтобы обидеть.

- Странно, да?.. – спросил Эдвард, и сидящая рядом с ним фигура поняла, что на вопрос этот не требуется ответ – Эдвард и так его уже дал сам себе. В реке с шумом плеснулась рыба. Где-то чуть дальше, на берегу сидела компания рыбаков, которая собралась отдохнуть от тяжелой рабочей недели. То и дело раздавался смех, восторженные ахи и охи, да и просто громкие мужские голоса. Эд, казалось, бесчувственно лежал на траве, окрашенной заходящим солнцем. Высокая, частично уже высохшая под июльским солнцем, она путалась в его светлых волосах. Правая рука Эдварда тонула в сорняках, тревожимых ветром. Левая была сжата в кулак, а ногти, казалось, драли кожу ладони.
- Ничего странного… - начала было Винри, но тут же осеклась. Привычка. Возражать Эдварду во всем чем можно… - Извини.
Парень как-то глухо усмехнулся. Скорее это было даже похоже на хриплый выдох. Винри попыталась заглянуть в его глаза, но те глядели куда-то далеко и мимо этого мира. Его мир сейчас находился где-то над пропастью.
- Все это так неописуемо глупо, - да, Эдвард, до боли в сердце глупо. – Почему все должно было вот так вот просто закончится.
- Ничего не закончилось еще…
- Да брось.
Теперь этот мир начал разваливаться. И он лежал в траве и наблюдал. Я лишь сидела рядом и пыталась бросить взгляд в пропасть. Но она была слишком глубокой, а я находилась слишком высоко и слишком далеко от того что хотела бы увидеть. Я как будто стояла на подоконнике высокого дома и пыталась разглядеть лица многочисленных прохожих. А они их как будто специально прятали.
Как он сейчас. Кажется, трава его вот-вот затянет. Она слишком живая и слишком высокая. А он на ее фоне кажется старым и измученным. Хотя нет, глаза все еще живые – по инерции светятся надеждой. Мы, должно быть, сейчас странно смотримся, сидя вместе на берегу реки. Особенно когда он пытается дотянуться до меня рукой, а рука предательски дрожит.
- На нас люди смотрят, Эдвард, - смех мужиков.
- И что?
- Пошли домой, - Винри взяла его живую руку и держала ее пока Эд ее сам не одернул через несколько секунд. Глаз опять не было видно за растрепанными, спутавшимися волосами челки.
В стороне опять плеснулась рыба.

- Что ты чувствуешь?.. – вопрос не к месту, бестактный и в то же время слишком подходящий.
- Страшно, - фигура прошептала слова железному кулаку.
Мертвая тишина. Везде. Такая тишина может царить в доме, но такого никогда не бывает вечером, в конце сентября, когда должны лить дожди, листья опадать с деревьев, а белки таскать оставшиеся желуди к себе в норы, предварительно переворошив сухую листву. Должны лаять собаки, встретив нерадивого сородича на проселочной дороге. Должны пробегать маленькие дети и пускать бумажные самолетики. Ничего. И никаких запахов. Только пыльный осадок в легких.
На небе уже давно появилась кривая усмешка полумесяца. С каждой минутой она становилась все ярче и наливалась светом. Зажигались звезды, разлетаясь по небосклону стаей слабых огней, соприкасаясь с десятками птиц, которые никак не могут найти покой.
- Нельзя было так долго ждать, - еле различимый шепот, на большее Эдвард был неспособен, сидя в каком-то скорченном положении на кровати, и положив руки и голову на подоконник. Окна были широко распахнуты, иногда ветер удостаивал нас своим вниманием. – Возможно, он бы был сейчас еще жив.
- Брось, - голос предательски дрогнул. – Ала больше нет. Придется с этим жить, - слышишь, Эдвард? С этим придется жить – умереть я тебе не дам.
- Да… - опять вместо осознанного голоса, вымученный хрип.
Небо окрашивалось в неприятные синие тона. Вечер – самое ужасное время суток. Самое тоскливое, самое одинокое, даже если есть кто-то рядом. Время, когда душа натягивается, как струна и отчаянно звучит в тишине внутреннего мира.
Он кричал, когда его мир рухнул.
Теперь он находился на дне пропасти, а не над ней. Он покоился там руинами самосознания и веры, а из окон выглядывали призрачные лица воспоминаний.
Мир получил твердое основание. И учуяв рыхлую почву под ногами, в которую проваливался, как в болото, он начал восстанавливаться, под тяжестью обломков старой жизни.
Его еще никто таким не видел: разбитым, уничтоженным, надеющимся и обнимающим меня. Пальцы ловили выбившиеся из косы пряди, а по спине бежали мурашки от холодной стали, которая дотрагивалась до кожи. Мне казалось, что я пытаюсь успокоить наивную детскую душу, которая по-прежнему хочет забраться куда-то на колокольню и завопить во все горло слова радости. Но голос давно сорван и сел.
Эдвард сам как старая крепость или старая церковь, разрушенная, в рытвинах, увечьях и рассыпающаяся на глазах. Церковь, которая несмотря на это продолжает отбивать часы своим обветшалым, но звонким колоколом и верить.
- Колокола звонят… - неосознанно произнесла Винри, сильнее прижимаясь к Эду – как будто так она могла остановить превращение камня в песок.
В небо поднялись испуганные вороны.

талант одним словом........==

Ммм... неплохо, но сильно спутанно... особенно царапает глаз резкая перемена разсказчиков то Эд, то Уинри, то не ясно кто, а так очень даже ничего...